Дискуссия политологов. Несостоятельность мифа о том, что США, России и Европе нужна слабая Армении, все прямо наоборот
Как известно, на состоявшихся 18 февраля выборах президента РА, по официальным данным ЦИК, был переизбран председатель Республиканской партии Армении Серж Саргсян, который заручился поддержкой 58,64% избирателей. Лидер партии «Наследие» Раффи Ованнисян занял второе место с 36,74% голосов. Однако он не признал поражения и проводит митинги в областях республики и в Ереване, инициировав поствыборное движение, которое получило название «Hello Revolution» (игра слов с армянским приветствием «здравствуй» – «барев» – БаРеволюция). Более того, 4 марта вместе с еще одним участником выборов – Андриасом Гукасяном (набравшим 0,57%) – он подал иск в Конституционный суд РА, которым обжаловались итоги голосования и который был отклонен 14 марта. А с 10 марта Р. Ованнисян проводит голодовку на ереванской Площади Свободы.
Политолог Армен Минасян и аналитик, редактор сайта Prm.am Грач Галстян беседуют вокруг поствыборных развитий в Армении. Представляем последнюю – третью – часть дискуссии.
Армен Минасян: Обратимся уже к постинаугурационному периоду в Армении. Что можно ожидать от второго срока президентства Сержа Саргсяна? Если смотреть с рациональной точки зрения, в создавшейся ситуации к каким действиям могут прибегнуть власти и, в частности, Серж Саргсян?
Грач Галстян: Мне бы хотелось расширить рамки вопроса. В Армении существует много устоявшихся мифов. Первый: сильным мира сего, не знаю, «америкам», «европам», России, выгодна слабая Армения, слабое руководство Армении, поэтому они с готовностью признают слабые власти, чтобы затем могли диктовать им свою волю.
Армен Минасян: А что, кто-либо заинтересован в сильной Армении?
Грач Галстян: Вызывает смех столь прочное существование подобного мифа. Возьмем, скажем, карабахский вопрос или вопрос взаимоотношений с Турцией, которые являются для нас одними из важнейших. Я уже более 20 лет провожу мониторинг в связи с карабахским вопросом и армяно-турецкими взаимоотношениями. Я заметил очень интересное, ожидаемое и логичное явление, которое многим может показаться абсурдным. Во всех критических ситуациях, связанных с НКР и армяно-турецкими отношениями, мир, если выразиться метафорично, «положил палец на нашу чашу весов», чтобы суметь обеспечить равновесие.
Миру не нужен такой несбалансированный регион, где сегодня имеется так много кажущихся нерешаемыми проблем, в том числе и карабахский вопрос. Армения, так или иначе, создает равновесие. Если Армения будет слабой, то векторы возможных развитий событий могут стать непредсказуемыми и неконтролируемыми. Как будет развиваться исламский фактор и по какому вектору направится, скажем, до юга России? Или, скажем, турецкое влияние по какому вектору и куда будет направлено? Об этом никто не знает, хорошо не знают даже в Турции. А Армения создает баланс, и мир заинтересован в сохранении этого баланса, то есть мир заинтересован в сильной Армении. Они заинтересованы в том, чтобы Армения была сильной и с той точки зрения, что в таком случае для обеспечения баланса будет потрачено гораздо меньше ресурсов.
Армен Минасян: И Россия?
Грач Галстян: То же самое касается и мифа, связанного с российским неоимпериализмом: вот этот – пророссийский, а тот хочет «продать Армению России», вот этот – нормальный парень, хочет независимости, хочет, чтобы все державы говорили с нами, как с равными.
Вопрос: зачем мы нужны России, чтобы она взяла на себя полную ответственность за нас, а полный контроль – это также и полная ответственность. Это предполагает огромную затрату ресурсов. России нужна возможность для выражения и сохранения своих интересов здесь, вот и все. И это естественно, так как эти интересы сформировались еще начиная с 17-18 вв. Это нельзя изменить за один день. Ни одна власть и ни одно правительство в России не может за один день изменить вектор интересов, сказать, знаете что, сегодня мы меняем вектор, сегодня наше главное направление – это, а обо всех остальных забываем. Существуют естественные связи, вопросы безопасности и др. И все это сформировалось уже таким образом. Да, они меняются, но не за один день.
Армен Минасян: А насколько мифизирован тезис о зависимости Армении от России?
Грач Галстян: Для меня существует только один индикатор того, насколько наши правительства, наше руководство находятся, скажем, «под Россией», являются «неоколонией» России. Это армяно-грузинские взаимоотношения. В российско-грузинских отношениях возникали серьезные кризисы, в которых требовалось и вмешательство Армении. Серьезные кризисы возникали при всех трех президентах РА: и при Левоне Тер-Петросяне, и при Роберте Кочаряне, и при Серже Саргсяне, и во время всех кризисов власти Армении вставали исключительно на армяноцентристскую позицию, не подчинялись требованиям России, представляющим азиаевропейские нужды, просто не подчинялись, отвергали. Этот вопрос был решен таким образом при всех трех президентах. То есть власти Армении и оппозиция никогда не были пророссийскими и не могут быть, они всегда проармянские. Постоянно говорить об этом и хранить этот миф – абсурдно.
Армен Минасян: Оставим мифы и перейдем к нашим проблемам. Какие пути выхода из ситуации вы видите, и какие меры должны предпринять власти?
Грач Галстян: Этот кризис (внутренний) должен быть преодолен с минимальными потерями. Ситуация является иррациональной полностью. Делать прогнозы, связанные с временем преодоления кризиса, или, скажем, ценой потерь, – дело неблагодарное. Но очевидно одно, что после преодоления кризиса продолжит бытовать та же логика, которая была раньше, скажем, в последние два года. Это правительство (слово «правительство» мне нравится больше, чем слово «власти») показало, что оно всегда готово к публичным, политическим, внешним и любым другим компромиссам. Способность идти на компромиссы является первым свойством политики. Эта линия продолжится. Насколько она будет последовательной – это уже зависит не только от правительства, но и от остальных фигурантов.
Кроме того, Армении в первую очередь нужны реформы в судебной системе и административной структуре. Это понимают все. Президент Армении также неоднократно говорил об этом. В конечном итоге те, кто являются представителями властей, входят в состав правительства, видят, что происходит в стране, и недовольство не может пройти.
Это недовольство, протест не может быть решен ни за один день, ни даже за пять лет, тем более, что этот вопрос невозможно решить лишь путем проведениям выборов: может быть как ухудшение, так и улучшение, но это не будет заметно.
Однако нужно начинать этот путь. Процессу уже дана определенная логика, а то, насколько он углубится, – уже другой вопрос. Первоочередными являются судебные и административные реформы. Однако и этого мало. Существуют не зависящие от нас вопросы. Я неоднократно говорил и повторю, что без хотя бы частичного этапного урегулирования карабахского конфликта, без нормализации отношений с Турцией реальное и стабильное развитие в Армении невозможно.
Армен Минасян: Но диагноз ситуации таков, что даже в среднесрочной перспективе никто не верит в возможность решения указанных Вами проблем. Очевидно, что во второй срок президентства действующего главы государства маловероятно, что они будут решены вне зависимости от желания.
Грач Галстян: Времени очень мало – 4-5 лет. Необходимо предпринять какие-то меры в этом направлении. Я не говорю, что за эти 4-5 лет возможно решить карабахский вопрос. Нет, это невозможно. За этот период отношения с Турцией также не будут нормализованы. Однако в этом направлении какие-либо шаги, инициативы должны быть. Ни одна внутренняя реформа не будет эффективной без всего этого. Результаты либо не будут заметны, либо будут в виде колебаний в 10-15%. Реальное улучшение будет после решения этих двух вопросов. Тогда естественным путем будут ликвидированы монополии, начнется диверсификация бизнеса. Сейчас в Армении диверсифицированный бизнес не может развиваться, а диверсифицированный капитал создает потребность в реальной политике и гражданственности. Если капитал не диверсифицирован, то в небольшой Армении этой потребности не возникнет. Сколько бы ни предпринималась попытка осуществить реформы или расстрелять всех нынешних олигархов и заявить, что рынок свободен, тем не менее, спустя год у нас будет тенденция к монополизации, а спустя два года – та же олигархическая система.
На днях я слушал, как один из близких Раффи Ованнисяна говорил об отношениях с Турцией, а именно, что нужно, как неоднократно заявлял Раффи Ованнисян, предъявить Турции ультиматум. Это не проблема. Этот документ можно написать и предъявить за час. Вопрос в другом – в переваривании последствий такого шага. Признание независимости Нагорно-Карабахской Республики также не является проблемой. Этот вопрос можно решить за полчаса: организовать в Национальном Собрании голосование и подписание президентом этого решения. Вопрос также в последствиях.
Армен Минасян: Недовольство не всегда связано с плохим управлением, коррумпированностью системы, а также множеством других проблем. Рассмотрим, к примеру, население города Каджаран, в частности, сотрудников Каджаранского медно-молибденового комбината. Несмотря на то, что они получают довольно высокую зарплату, тем не менее, они не воспринимают это как оплату их труда, а считают, что работают для пополнения состояния владельца предприятия. В итоге, несмотря на то, что для смягчения последствий спада цен на международном рынке власти в условиях серьезного риска организовывают дополнительный приток финансовых средств, а оппозиционный кандидат здесь получает почти половину голосов избирателей.
Грач Галстян: Осенью 2011 года у меня были проведены обсуждения на темы «Работа как средство отчуждения» (согласно марксистскому и остальному современному восприятию), «Работа как институт» и «Работа как самостоятельная форма». Это были сложные, проходящие в метафизической плоскости обсуждения. Не хотелось бы подробно обращаться к ним, однако ясно одно, работа – это ценность, а не только средство заработка, она также является самостоятельной социальной формой. С этой точки зрения разговоры о сущности работы становятся излишними. Даже не имеет значения, сколько ты зарабатываешь. Это другой вопрос. Восприятие работы как ценности у нас еще не существует. Почему не существует? Это, на мой взгляд, культурный, социальный, политический вопрос, также вопрос взаимовлияния. Культурный, потому что в советское время все находилось в отчуждении. И до этого армяне находились в чужой среде, где на первом месте стоял вопрос выживания.
На данный момент оценка собственной позиции в структуре социального взаимодействия искажена. Это также стало следствием возникших в советское время мифов.
Что касается политических причин, то первостепенным тут является ожидание чуда относительно того, что сегодня может произойти чудо, а завтра все перевернется с ног на голову. Недовольство рождается в том числе и по причине ожидания чуда. Когда какая-либо политическая сила начинает использовать это недовольство, она этим способствует сохранению состояния ожидания чуда, сохранению мифа, растворению рационального. Политическая сила своим поведением должна показывать, что чуда не будет, что оно может стать реальностью только благодаря работе. Тот же Раффи Ованнисян еще вчера был неизвестным политическим деятелем, однако в ночь выборов у него возникло чувство, что он является президентом. В результате, самооценка и чувства изменились. Он сам начал строить свое чудо. Если попробуем поискать в армянском домене поисковика Google слова «рабство», «порабощение» и ряд других, унижающих работу слов, то убедимся, что они употребляются очень часто. Медиасистема эксплуатирует и генерирует то, что приятно пользователю. Все это становится элементом массовой культуры, что очень сложно преодолеть.
Армен Минасян: А кто может быть заказчиком всего этого?
Грач Галстян: Здесь наличествует проблема создания форм. Общественные формы создает политика, частично также общественные знания, которых у нас нет. Общественность не желает выступать в качестве заказчика создания всего этого. А организованным группам не выгодно, поскольку это процесс, требующий долгих усилий, который не приносит непосредственных дивидендов. Часто этот процесс требует риска и даже жертв. Власти, в свою очередь, являются той же рядовой политической силой. Гражданское общество, в свою очередь, может выступить потребителем и заказчиком всего этого.
Однако речь идет о настоящем гражданском обществе, а у нас гражданское поле искажено, у нас профессиональные активисты фабрикуют образ гражданского общества, каждый раз доказывается, что это паразит в социальном сплетении. Он ничего не создает, использует внешние тексты и выполняет иностранный заказ, а также расходует скопившуюся в обществе негативную энергию. Каким будет настоящее гражданское общество, я затруднюсь сказать. Когда будет внутренний спрос, тогда оно и появится. Это также связано с диверсификацией капитала.
У нас не дают возможности выбирать ни политические силы, ни правительство, ни оппозиция, ни профессиональные активисты, ни медиа. Все что-то диктуют, бегут за краткосрочной конъюнктурной выгодой. В результате, если так будет продолжаться, долго, еще долго у нас будут системы с мифологизированным общественным восприятием. Политические силы должны быть более ответственными.
Материалы по теме:
В ожидании чуда, или губительный авантюризм Раффи Ованнисяна. Интервью с Г. Галстяном
Новостная лента
Видео
Струнный квартет имени Комитаса отмечает 100-летие
