Ваш надежный источник

Анна Меликян, главный романтик российского кино, не меняет курса и продолжает неустанно рассуждать о любви, пишет редактор раздела культуры ТАСС. Материал приводим ниже:

«Санкт-Петербург, Фонтанка, осень. Рыжеволосая девушка проносится на мотоцикле мимо жмущегося к берегу мужчины (Константин Хабенский) с внушительной статуэткой в руке, напоминающей премию "Золотой орел". Скоро и награда, и мужчина отправятся в реку, правда, последний быстро передумает и выплывет на берег в объятия прекрасной незнакомки по имени Вероника (Юлия Пересильд).

Он оказывается известным телеведущим Сашей и после необычного петербургского приключения отправляется обратно в Москву к своей жене Злате (Виктория Исакова). Злата — сапожник без сапог, она, подобно героине Ренаты Литвиновой в фильме Меликян "Про любовь", вещает об отношениях, главным образом про измены, в то время как та самая измена происходит у нее перед самым носом. Но "детективная" часть истории режиссеру не очень интересна — нам не придется дожидаться, когда предательство раскроется. Герой сразу признается во всем жене, и все остальное время мы будем наблюдать, как две женщины борются за любовь недостойного их мужчины.

По признанию самого режиссера, во время съемок фильма она вдохновлялась советским кино. Внешне оно присутствует в картине разве что на плакате, стилизованном под фильмы 60-х, зато в плане сюжета в голову сразу приходит "Ирония судьбы". Герой разрывается между Петербургом и Москвой, которые олицетворяют две женщины: строгая, деловая и дорого одетая бизнесвумен Злата и романтично-меланхоличная поэтесса Вероника в косухе и с глазами, густо подведенными темными тенями.

Они даже внешне похожи на героинь классического советского фильма — рыжеволосая москвичка Исакова и холодная блондинка Пересильд. Между ними — безвольный мямля Саша, который устал от жизни и от самого себя. Во время своего шоу с сексистскими шутками он нацепляет улыбку и шиньон, чтобы скрыть залысину, а в реальной жизни — борется с депрессией и в любой неудобной для себя ситуации начинает неприятно и несмешно хохмить. Женщины будут за него бороться, но решать судьбу троих будет все равно он.

Набор художественных приемов у Меликян остается примерно тем же. Только любимой Москве она изменяет с Петербургом, который ей здесь больше подходит идеологически. "Трое" — никакое не советское кино, а так любимая режиссером фантасмагория, которую усиливает на редкость назойливое звуковое сопровождение с тяжело капающими каплями воды, журчанием ручьев и чувственными вздохами. Вода присутствует в фильме практически везде, и, по словам самой Меликян, символизирует изменчивость, хотя метафора не столь очевидна. Так же, как и религиозные мотивы, с которыми режиссер начала заигрывать еще в "Фее": любовный треугольник рифмуется со Святой Троицей, но что эта рифма означает, абсолютно непонятно. Образ иконы скорее сбивает с толку, нежели что-то проясняет.

Как отмечает сама Меликян, связь здесь чисто формальная — она заимствует композиционный аскетизм иконы и оставляет в кадре только троих героев. Остальные персонажи или совсем не видны, или не в фокусе. Это решение играет фильму на руку — оно делает его более сдержанным, оригинальным и приглушает мелодраматичность.

Сосредоточенность на трех главных героях не выглядит искусственной, можно сказать, что режиссер предугадала этот тренд: лаконичность теперь диктуется не только эстетическими, но и практическими соображениями

Оператор-дебютант Николай Желудович изящно справляется с этой непростой задачей: фильм обрамлен в классический формат 4:3, а героев как бы представляют зрителю сцены, выполненные в технологии замедленной съемки, — прием не новый, но вполне органичный. Вообще, в визуальном плане режиссер стала все больше заниматься украшательством и дополняет свою любовь к чувственности красивой картинкой.

Тройке актеров — Пересильд, Исаковой и Хабенскому — вполне по силам удерживать внимание на себе. Особенно хороша Исакова, когда ее деловитость сменяется молчаливой яростью вперемешку с отчаянием. Поэтому затянутый и довольно вялый третий акт — вина не их, а скорее сценария. Он все-таки оказывается не таким остроумным, как стилистический концепт. Да и что нового можно сказать про любовный треугольник? Всем плохо, все страдают, и конфликт этот стар как мир. Меликян расцвечивает его своей фирменной наивной романтичностью, которая находит идеальное выражение в стихах Вероники Тушновой, читаемых Пересильд. Но в "Троих" чувствуется, что режиссер становится взрослее, а ее фильмы — строже, и эта вдумчивость идет ей на пользу».